Поэтому невозможно создать общество, в котором будет внедрена хотя бы одна из этих ценностей, а тот факт, что они важны в равной мере, создает бесчисленное множество комбинаций, которое и делает человечество столь многообразным. В каждом обществе каждая из этих ценностей существует в своей собственной «величине» и в своем собственном балансе с другой.
Но если мы не можем ни определить, ни измерить ни свободу, ни справедливость, то мы очень хорошо способны измерять их противоположности: не-справедливость и не-свободу. Мы прекрасно понимаем и вряд ли будем сомневаться в том, что ограбить стариков и отобрать у них пять лет заработанной ими пенсии — это несправедливо. И никакое блеяние гланоначальствуещего вора, обокравшего их: «Прошу отнестись с пониманием», не прибавит к этой несправедливости ни кванта этой ценности.
Со свободой та же история: нам сложно определить степень свободы, но ее отсутствие мы ощущаем практически безошибочно.
Столь же специфическое свойство невозможности измерения абсолютной величины есть, к примеру, у такой термодинамической функции, как энтропия. Но наука вышла из положения, измеряя её «дельту» — то есть, разность. Есть формулы, есть критерии, есть единицы измерения. Проще говоря: для статичной системы «в моменте» измерить такую величину невозможно, а вот в динамике — нет проблем.
Так и в обществе: мы вполне можем даже на уровне ощущений сравнить «вчера» и «сегодня» и сказать: стала ли наша социальная система более свободной или более справедливой. Или наоборот. Здесь могут быть применены вполне строгие критерии и оценки, поэтому такие измерения достаточно объективны.
Но вот сказать: «наше общество свободно и справедливо» нельзя без сравнения: либо с другим обществом, либо с тем же самым, но в другое время.
На мой взгляд, именно эти две уникальные черты (неопределимость и неизмеряемость абсолютных значений) двух глобальных ценностей и делает их таковыми.
Анатолий Несмиян